Последние слова

В тот вечер Колька заходил к Ростиславу, который лежал с осложнением от давнишнего инсульта. Постучав, открыл дверь палаты. Никого, только на столе возвышается куча таблеток и микстур. "Сбежал!- догадался Колька,- не вынесла душа поэта..."

- Он домой отпросился?- поинтересовался он у сиделки.

Та неопределенно сдвинула плечами.

- Тогда я в первую палату пойду.

Третьего дня он был здесь у Ростислава, массировал его ставшую непослушной левую руку. Безвольную и какую-то ватную. А сколько силы в ней было! Какие сложные скальные маршруты он проходил! Похоже, теперь со скалолазанием у Ростислава все было кончено. Рука напоминала уставшую рачью клешню. Этой схожести была своя причина. Несколько лет назад восходил он с товарищем на Ай-Петри. На сложном скальном проходе Ростислав пошел первым, и, не рассчитав сил, сорвался. Вылетевший первый крюк добавил «маятника» до десятка метров. К счастью, Ростислав при ударе выставил вперед руки. Тем и спасся, обломав только кисти, а товарищ вытащил его наверх. Но теперь его левая «клешня», скрепленная в кости серебряными винтами, отказывала по другой причине.

- Не руку массировать надо, а голову,- заметил тогда сокрушенно Ростислав. Колька улыбнулся:

- Чем?- он сжал кулак,- этим?

Во время массажа разговор у них был самый сердечный.

- Видишь, сколько у тебя здесь таблеток, целая куча! А у Господа Бога - только одна, и что интересно - помогает всем. Но ты ее не просишь. Ты же грешен?

- Грешен,- соглашался Ростислав.

- Вот и попроси прощения за свои грехи. Он любит тебя,- уговаривал его Колька. Ростислав молчал, хотя за время болезни его характер сильно переменился. "Или он вразумляется болезнью на ложе своем",- вспоминал Колька из Библии, идя по длинному больничному коридору.

Земляк был рад его приходу. Он отложил газету с кроссвордами в сторону. Оставленной накануне Колькой книжки Билла Брайта с картиной Иванова на обложке нигде не было видно. Разговор пошел про друзей детства, половины из которых уже не было в живых. Водка, наркотики, ликвидация Чернобыльской аварии. Затем поговорили про старую церковь в центре села, которую оба хорошо помнили.

- Бабушка водила меня туда,- рассказывал земляк,- а потом там склад был, затем спортзал.

Колька отчетливо вспомнил грязные отпечатки футбольного мяча на светлых сводах, необыкновенно яркую голубизну купола, потемневшую от времени масляную роспись стен с библейскими сюжетами и выцарапанными поверх них плохими словами. Вспоминали, как два мощных бульдозера, зацепив трос за метровый проем между окнами колокольни, становились на дыбы, но купол не рушился. "На яичках раствор ложен",- рассказывали старые люди. В конце концов церковь взорвали динамитом. Колька вспомнил также солнечный весенний день, когда они играли на горке возле леса, и глухой мощный взрыв. Разом обернувшись, увидели оседающий столб пыли посреди села на месте церкви. Земляк стал возмущаться несправедливостью власти. Колька заключил:

- Когда Христос придет на землю, тогда и будет справедливая власть, а раньше не надейся.

Время для посетителей уже закончилось, и он начал одеваться. Но земляк задал еще какой-то пустячный вопрос, и ему пришлось задержаться на пару минут. Входную дверь, как он и предполагал, уже закрыли, пришлось идти через отделение скорой помощи. В дверях он столкнулся с пожилой медсестрой, толкавшей в дверь пустое кресло-каталку. Каталка была шире и пришлось открывать вторую створку. Высокий мужчина открыл шпингалет выходной двери. Колька вызвался помочь медсестре пересадить каталку через высокий порог и выкатил ее на улицу.

Из открытой дверки машины скорой помощи раздавались стоны. Там сидела полная женщина лет под 60, которую утешала ее худощавая дочь:

- Не бойтесь, мамо, все будет хорошо, уколы Вам помогут.

- Богу молиться надо!- неожиданно для себя самого громко сказал Колька, хотя никто не обращал на него внимания. С трудом пересадили больную в каталку и Колька потащил ее обратно через порог. Больная охала и стонала, дочь и грузный врач шли следом. Поставив каталку перед столом, начали оформляться. Колька остался возле больной, его никто не прогонял.

- Где направление, карточка?- спросил грузный врач.

- Есть, есть,- засуетилась дочь возле пакетов, достала и подала бумаги ему. Врач начал читать. Затем попросил молоденькую медсестру позвонить в реанимацию. Та никак не могла повторить длинный диагноз по латыни. Между тем дочь плакала, а больная пыталась ей что-то сказать. Колька вмешался снова:

- Вы Богу молитесь,- и предложил врачам:

- Может, ее на кушетку переложить?

Больная стала клониться вправо, сползать с кресла, замолчала. Колька ухватился за ручки каталки и начал командовать:

- Двери откройте! Вызывайте лифт!

Пожилая медсестра все поняла и побежала вперед. В лифте больная уже не двигалась. Заглянув ей в лицо, Колька увидел обширное капиллярное кровотечение выше переносицы, которого раньше не было. Он закатил каталку в реанимацию.

Его выставили за дверь и вскоре там послышалась возня и удары фибриллятора. Перед дверью остались только он и причитающая дочь. Она ходила взад и вперед, плакала, крестилась, заламывала руки.

- Вы лучше Богу молитесь,- он в третий раз повторял сегодня эти слова. Она послушалась, а Колька поднял голову и уставился в стенку. "Господи, да будет воля Твоя,"- молился он. К горлу подступал ком. А женщина металась, не находя себе места, произнося вслух слова молитвы.

- Вы неправильно молитесь,- заметил ей Колька,- просите прощения за свои грехи.

Она послушалась. А за дверью продолжалась борьба и слышались удары фибриллятора. Долго никто не появлялся, затем вышел врач. Вышел с опущенной головой.

- Умерла,- сказал он,- я все делал...

Он говорил еще, пытаясь утешить ее правильными словами. Но Кольку поразило, какими жестокими и несвоевременными могут они быть, если произносит их не знающий Бога, и не имеющий надежды человек.

Женщина разрыдалась. Ей вынесли одежду умершей и сказали забрать тело в морге, завтра после 9 утра. Сказали просто, привычно, как и то, что мама умерла еще в лифте. Колька забрал вещи, взял ее под руку и повел на выход. Она шла и рыдала.

- Машину!- сказал он знакомому врачу.

- Сейчас отвезем,- ответил тот.

Женщина уже ничего не слышала от горя, хотя Колька еще говорил ей, что Бог ее любит. Когда завел домой и вышел на улицу, задумался.

Ходил к Ростиславу, а попал на кончину. Говорил правильные слова, а женщина все равно умерла. "Погоди-погоди! - осенило его,- а услышала ли она твои слова? Послушалась ли?" Господь один знает. Скорее всего, услышала. Да. А иначе зачем приключилась с ним вся эта история? В случайности в своей жизни он уже давно не верил.