В сумерках

Почти целый день, с небольшими перерывами, лил дождь. И хотя настала пора обложных, мелко моросящих осенних дождей, этот временами припускался настоящим летним ливнем. Еще утром, выглянув в окно, Николай Иванович решил проведать своих дальних друзей. Его машина была на ходу и дороги позволяли. Возвращался домой он уже вечером, торопясь доехать засветло. Потому и гнал старенький автомобиль, выжимая из него последние "лошадиные силы". Надвигались сумерки, а оставалось еще полтора десятка километров.

На въезде в очередное село, возле кладбища, дорога сворачивала влево-вниз. За поворотом вдоль улицы порознь шли двое мужчин. Один из них, в зеленой камуфляжной куртке, неопределенно-безнадежно махнул рукой. Николай Иванович остановился. Он останавливался всегда, когда голосовали. Но это случалось редко. Некоторым не позволяла поднимать руку гордость, некоторые, чаще молодые женщины, считали зазорным ехать в стареньком автомобиле, а некоторые доверяли только автобусу.

По тому, как они подбежали, он понял, что шансов доехать у них было совсем немного. Холод, дождь, а главное - сумерки, - все складывалось против них. Когда садились, он успел рассмотреть их лица. Первый, в камуфляже, был прост и грубоват, с крупными руками. Складывалось впечатление, что жизнь его крепко била, и он с ней основательно боролся.

Второй, с интеллигентным лицом, был в пиджаке и брюках особого фасона, какие носят "новые украинцы". Он по-хозяйски устроился на заднем сиденье, отодвинув от себя стопку "Новых Заветов". "Шеф, наверное",- решил про себя Николай Иванович, в то время, как первый чем-то напоминал известный персонаж Ильфа и Петрова - Шуру Балаганова.
  - Нам в город!- сообщил "Балаганов".
  - Ага,- ответил Николай Иванович.
  - Я заплачу!- продолжал тот.
  - Да я и так довезу,- ответил Николай Иванович. Обьяснять ему, что установившийся покилометровый автобусный тариф для легкового автомобиля выглядит насмешкой, было бесполезно. Однако роль пассажира того явно не устраивала. Возможно, мешал тугой кошелек, или он в жизни привык заказывать музыку. Когда он снова начал настаивать, Николай Иванович уловил запах спиртного.
  - Да не возьму я у вас,- еще раз отказал он.
  - Отчего же?
  - Потому, что вы бедные, а я богат.
  "Балаганов" опешил. Как? Водитель этой развалюхи отказывается от платы за проезд? Он богат? Николай Иванович пояснил:
  - У меня там,- он указал пальцем вверх,- много сбережений, и они не пропадут, как ваши.
  Немного отогревшись на заднем сиденье, подал свой голос "шеф":
  - Вы - миссия! - он враждебно указал на стопку Евангелий рядом.
  - Да нет, не угадали.
  - А кто же?
  - Некоторые пассажиры называют меня "батюшкой"...
  - Так вы отец?
  - Ну да, отец, только для моих детей.
  - Так можно называть вас отцом?
  - Не стоит, я просто верую Богу, а зовут меня Николай Иванович. Он протянул визитку. К этому времени "Балаганов" придумал новый вариант:
  - Ну ладно, тогда я вам сделаю пожертвование. Вы ж там собираете...
  - Да не возьму я у вас! И вовсе я не собираю.
  - Почему же?
  - Потому, что вы хотите откупиться от Господа Бога, оставаясь грешными. Оч-чень много есть таких желающих.
  - А в чем же мы грешные?- заинтересовался "шеф".
  - Да во всем. Вот, например, водки только-что накушались.
  - Не пили мы водку. Вино и пиво - да...
  Водкой, действительно, не пахло, но громкая речь выдавала их внутреннее возбуждение.

Проезжали через людное село, встречный транспорт слепил, и Николай Иванович пробормотал, притормаживая:
  - Ничего не вижу...
  "Шефа" взорвало:
  - Прекрати проповедовать! Смотри за дорогой!
  И вправду, смотреть было нелишне. Но когда выехали за село и Николай Иванович попытался возобновить разговор, тот приказал:
  - Все! Молча едем в город.
  Но его хватило только на пару километров. С настойчивостью выпившего человека он стал выяснять, какая у Николай Ивановича вера.
  - Так мне уже разрешается говорить? Тогда слушайте. Вера - она только одна бывает, как и написано в Библии: Один Господь, одна вера, одно крещение. Остальное - человеческие вымыслы, они еще называются религиями. Их, действительно, очень много. Но я этим не занимаюсь. Я говорю вам, что "Человекам положено однажды умереть, а потом суд". Так написано в Библии. Вот вы хотели откупиться от Бога, а у Него ваши деньги не ходят. Не та валюта.
  - А какая? Как разобраться?- это спрашивал "Балаганов".
  - Прощение дается даром. Когда от всего сердца исповедуешься, признаешься в грехах, когда обратишься от злых дел.
  Они проезжали по дамбе, остсекавшей хвост длинного водохранилища. Николай Иванович указал на середину:
  - Вот здесь один покаялся. Браконьер по имени Серега. Когда вытягивал сетку, его резиновая лодка перевернулась. В толстой одежде и обуви он оказался в холодной воде. И отчетливо понял, что не проплыть ему до берега эти 150 метров. Вот тогда он стал по-настоящему молиться. Правильно. И Бог услышал его, он доплыл. Чудом доплыл. Так и ты молись, не жди, когда перевернется твоя лодка. Я точно знаю, что она перевернется.

Навстречу летела отличная машина с синими галогеновыми фарами, возможно, даже переключенными на ближний свет. Он сбросил газ и прижался к обочине, отчаянно молясь в душе, чтобы там не оказалось случайного велосипедиста. Когда у него не было автомобиля, он тоже ездил так, не понимая, какой опасности подвергает себя и что говорят ему вслед ночные водители. Однажды пролетевший мимо "Жигуленок" оцарапал себе бок о педаль его велосипеда и он серьезно задумался над тем, стоит ли ездить в темноте. Трасса жила своей напряженной ночной жизнью, многочисленными обелисками напоминая, как хрупка человеческая судьба и как близок переход в жизнь иную.

Вдали показались городские огни. Они уже подъезжали. Встречный транспорт пошел гуще, впереди, после спуска, на повороте была развилка. В это время "шефа" осенила новая идея и он настойчиво потребовал:
  - Сейчас мы поедем прямо, в село. Там есть такое место с малолетками...
  - Зачем мне эти проблемы?- перебил его Николай Иванович- мы едем по трассе в город, скорость приличная. А ты если хочешь доехать, не мешай мне. На тот свет ты не готов.
  - Смотри, он нас не боится...- протянул "Балаганову" "шеф". Тот молчал.

Высаживая их под фонарем на освещенной городской улице, Николай Иванович подарил каждому по Евангелию и посоветовал молиться Богу. На прощанье, скорее для куражу, "Балаганов" бросил:
  - Смотри, хотел дать ему 50 баксов, а он не захотел...

* * *

Уже поставив машину на стоянку, Николай Иванович шел к подъезду в тени деревьев, когда снова увидел своих ночных попутчиков. Они двигались посреди освещенной улицы как-то рывками, громко разговаривая и ругаясь. Мир, в котором они жили, крепко держал в сумерках их души. Ими владели деньги, алкоголь, женщины. Однако сегодня Господу Богу было угодно показать им мир иной, в котором их "ценности" равнялись нулю. Божий мир, где деньги не имеют никакой власти. И это возмущало их больше всего.

А Николай Иванович тихо молился о двух человеческих душах. "Ибо нет воли Отца вашего Небесного, чтобы погиб один из малых сих." (Мф.18.14)