Зимнее восхождение на г. Народа

Зимой 1980 г мы вдвоем с товарищем, геологом Лёней Харкевичем, ходили на гору Народная, или Народа это Приполярный Урал, самая высокая из Уральских гор, 1880 м.

Путешествие на лыжах по рекам Косью и Кожим, по тайге и тундре запомнилось многими интересными эпизодами. Остались слайды и сохранился дневник похода. Но самый экстремальный случай произошел при нашем восхождении на г. Народа. Уральские горы в районе Приполярного Урала особые. Их называют столовыми: с одной стороны на гору можно зайти плавно, она ровная, как стол, а с других сторон - обрывается. Полный непроход. Отдаленно напоминает горы Крыма со стороны моря.

Переночевав у озера под вершиной, мы вышли на гору Народа рано утром, налегке, прихватив только по лыжной палке и репшнур. Снежный покров состоял из фирна. Мороз был приличный, с ветерком, но для этого случая у нас имелись специальные брезентовые маски на лицо. Подъем был не крутой, шлось легко. Фирн слегка продавливался. Чтобы ноги в советских вибрамах не мерзли, одели на них брезентовые бахилы.

Вот и предвершинный взлет. Открытый и пологий снежник. Ближе к вершине стали попадаться обледенелые от господствующего здесь северного ветра участки. Склон стал круче. Мы связались репшнуром. Потихоньку, опираясь на палки, движемся к вершине, до нее уже недалеко. И вдруг Леха срывается. То ли сделал резкое движение, то ли брезентовые бахилы перестали держать на обледенелом фирне. Только что я смотрел на него снизу вверх, и вот он уже, барахтаясь, скользит мимо. Как зарубиться лыжной палкой? Эх, если бы верный ледоруб был... И вот мы уже летим вдвоем, связанные одной судьбой, набирая скорость: я на животе, он на спине.

Кто его знает, улетели ли бы мы с обрыва, или нас поколотило бы об неровности склона, как на трамплине. Но неожиданно для себя я почувствовал сильный удар в грудь и скольжение остановилось. Забило дыхание. "Все, сломал ребра!" - мелькнула мысль. Репшнур зазвенел и Леха тоже остановился. "Будем жить!" - подумал он тогда. Подошел. Небольшой, с десяток сантиметров, каменный выступ торчал из снега: он то и попал мне в грудь выше солнечного сплетения. Я попробовал тихонько вдохнуть - вроде бы получается. Вскоре боль прошла. Удар смягчила грубая брезентовая штормовка и свитер (по правде сказать, до сих пор не люблю синтетику: с ней и у костра, и под дождем, и в речной промоине хуже, да и с веревкой работать опаснее).

Случайный случай? Везение? Тогда мы тоже так подумали. Но сегодня я понимаю - за меня молились Богу мои верующие родственники, и Бог спас нас от гибели. Слава Богу!

А тогда мы ушли траверсом на ребро, сняли бахилы, и потихонечку взошли на Народную. Было солнечно. На вершине стоял тур, сколоченный еще знаменитым геологом Федосеевым.. Записка в нем - прошлогодняя. Ура! В этом году зимний сезон восхождений на г. Народа открываем мы! А вокруг, в дымке, сияли голубизной Уральские горы. По ним, как по морским волнам, уходит к солнцу блистающая белизной дорожка. Лепота!

В том замечательном путешествии была встреча с настоящим старовером-отшельником Мезенцевым; ночевка в знаменитой избушке художника Алякринского, погибшего под г. Манарагой. Там мы оставили запись к гостевой книге. Было северное сияние и теплая ночевка во впервые в своей жизни построенном иглу, встреча с туристом-таежником из Свердловска на камусных лыжах, умевшему ночевать под елкой. Была охота на полярных куропаток и полюбивший меня за несколько дней, проведенных на руднике Желанный, пес Кристалл. Мы уезжали на вездеходах Урал, а он все бежал и бежал за нами по тундре. Пришлось взять его к себе в кузов и сдать на руки дневальному по балку по прозвищу Бекет, и так спасти его собачью душу от унтов, на что зарились заезжие шофера. Но самым острым впечатлением, конечно же, был "полет" в связке с Народной.