После своего искреннего обращения к Богу, о чем Толстой пишет в "Исповеди", он пытался идти за Христом путем православным. Но очень скоро обнаружил его недостатки. Незаурядным, уже просветленным Евангелием умом, очень быстро увидел он пустую обрядовость и многочисленные условности этого пути - вместо евангельской простоты. В этом его духовный опыт перекликается с опытом многих возрожденных протестантов. В "Исповеди" мы встречаем его признание: "В это время я сближался с верующими разных исповеданий ... И много встречал из них людей нравственно высоких и истинно верующих. Я желал бы быть братом этих людей" - (с.104). Неизвестно, какие обстоятельства помешали ему влиться в зарождавшееся в те годы в Петербурге евангельское движение среди аристократов (С. Ливен, граф Бобринской, Гагарина, И. Каргель).

C высоты своего общественного положения Толстой начинает указывать на эти недостатки православия. Его критика в чем-то перекликается с тезисами Мартина Лютера. Но православная церковь очень быстро ополчилась против него, как в свое время католическая - против Лютера. (Как прав был Лютер, за много лет до этого события назвав православие тем же католичеством, но без папы!) И православной церковью было приложено немало усилий для создания в обществе, и у своих верующих образа графа-отступника, анафемствованного "за нецерковные взгляды и высказывания".

Сменившая в государстве православную религию советская идеология, в свою очередь, сделала из Льва Толстого образ графа, "прозревшего" в социальном плане, ходившего в лаптях на сенокос, открывшего школу для крестьянских детей и обличавшего православное духовенство и знать. Некоторые высказывания Толстого использовались атеистами для борьбы с "опиумом для народа", как они называли религию. Его же собственные взгляды на вопросы веры долгое время скрывались от его читателей, хотя по разным мотивам.

"В чем моя вера" заканчивается изложением Толстым своего видения церкви. "Но церковь [он не имеет в виду православную] составленная из людей не обещаниями, не помазанием, а делами истины и блага, соединенными воедино, - эта церковь всегда жила и будет жить. Церковь эта, как прежде, так и теперь, составляется не из людей, взывающих: Господи! Господи! И творящих беззаконие (Мф.12:21-22), но из людей, слушающих слова, и исполняющих их… Люди этой церкви не могут не исполнять этих заповедей и не учить других исполнению их".

Такое понимание церкви близко к пониманию протестантов о невидимой вселенской церкви, состоящей из уверовавших и возрожденных душ, искупленных и прощенных Христом, имеющих в себе ясное свидетельство Духа Святого (1Иоан.5:10). [Последнее вызывает особое возмущение православных верующих: как можно знать об этом?]. Вселенской церкви, имеющей свое представительство в поместных церквях (общинах, собраниях верующих), состоящих как из возрожденных, так и невозрожденных, еще ищущих спасения душ. А также из везде-сущих фарисеев.

О богословских взглядах Льва Толстого судить сложно. Не всякий христианин, даже переживший духовное возрождение, способен сформулировать и последовательно изложить свои взгляды на бумаге. Толстой также не смог. В чем моя вера - это не религиозное кредо, не личный катехизис, а, скорее всего, самоанализ, путь духовных поисков незаурядного мятущегося ума, никогда не умевшего кратко излагать свои мысли. (Живи он в наш стремительный век Интернета, ему не грозило бы такое внимание современников).

Еще раз подчеркнем: религиозное кредо Толстого, его личный "символ веры", так и не был сформулирован им окончательно. На момент написания "В чем моя вера" это были, без сомнения, подлинные его мысли и взгляды. Однако жизнь продолжалась, и до самой своей кончины Толстой занимался богоискательством. Он почему-то не упоминает в этих книгах о своем "духовнике", который, по некоторым свидетельствам, у него был. Если "Исповедь" - это его путь к Богу, то "В чем моя вера" - дальнейший поиск ответов на практические вопросы, как жить по-новому. Поиск самостоятельный, без посредников, поиск так и не завершенный. Толстой пошел за Христом непростым и непонятным для его современников путем. Но это был его путь, и, нам хочется верить, он нашел для себя истинную и спасающую веру. Хотя самовольно взятая в молодости на себя роль учителя народа всю жизнь довлела над ним. Он жил на виду у общества, своих читателей и почитателей. Свои взгляды и сомнения излагал публично. "Не может укрыться город, стоящий на верху горы"- читаем мы слова Христа в Евангелии (Мф.5:14). В этом состояла сложность его положения.

Среди высказанных им мыслей мы встречаем много здравых суждений, с которыми можно согласиться, и, безусловно, встречаем ошибочные высказывания. Следует ли судить его за это? "Кто ты, осуждающий чужого раба? Перед своим Господом стоит он или падает. И будет восставлен, ибо силен Бог восставить его" (Рим.14:4)

Однако из "Исповеди" становится несомненным тот факт, что Толстой пришел к личной вере в Бога. Он пришел к ней таким же путем, который известен множеству возрожденных христиан до-, и после него. В своих поисках христианского пути он был искренен. Но в своем богословии, так и в практической жизни был не совершен. Не имел, что немаловажно, общения и поддержки единоверцев.

Но Толстой не отрекся от Христа, не смотря ни на какие сложные обстоятельства его последующего пути. А Христос сказал: "Итак, всякого, кто исповедает Меня пред людьми, того исповедаю и Я пред Отцем Моим Небесным; а кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным" (Мф.10:32-33).