Капитан-механик «Чибиса»

Памяти Жука Сергея Михайловича

Много лет его уже нет с нами, а сердце все щемит, вспоминая Сергея. Мне так хотелось бы еще раз услышать его "Здорово, Виктор!", которое он произносил на французский манер. Посмотреть на шапку курчавых волос и смуглое лицо. "Ты цыган, или молдаван, Серега,"- говорил я ему. Он возражал: "Я украинец, моя фамилия есть в казацком реестре, сам видел". И вот казацкая фамилия осталась, осталось двое сыновей, а Сергей ушел в иной мир. Видно, Господь Бог решил, что так будет лучше. Что ж, Ему сверху видней.

* * *

Впервые они приехали ко мне вдвоем с Сергеем Колесниковым на стареньком "Москвиче" в самый разгар подписной кампании (собирались подписи против русловых ГЭС-ГАЭС на Южном Буге, а также расширения АЭС) и сразу включились в это движение. Шел 1988 год, власть коммунистов и ведомств еще была крепка, каждая победа, а чаще поражения, стоили средств, времени и нервов. Первая подпольная конференция "зеленых" по Южному Бугу, первая статья в областной партийной газете, первый митинг, первая листовка и плакат против 6-й статьи Конституции, экобюллетень и значок, первая регистрация не пропартийной общественной организации, первая союзная экспертиза АЭС. Предвыборная борьба с первым секретарем обкома и с райкомом партии. Трудно поверить, как все это могло вместиться в немногие годы "розовой демократии". Трудно поверить в невероятную победу казавшихся безнадежными усилий. Но все это было. И почему-то называлось "общественной деятельностью". При чем тут общественность? Это делали одиночки, вроде Сергея, за свой счет, разрываясь между семьей, работой и дачей.

По профессии он был моряк, ходил "в загранку" и своими глазами видел, как живет Европа. Поэтому коммунистов не любил. Газеты районного формата называл "мiсцевий брехунець". Но сказать "не любил" мало. Всякая конкретная ложь (а ее хватало) выводила его из себя. Он нервничал, переживал, выходил курить. Все это ему, списанному из большого флота после операции язвы, было очень противопоказано. Случайно увидев его искромсанный ножом хирурга торс, я отвернулся - было больно смотреть.

Делегаты Николаевщины на первом съезде ЗС. Слева направо: Гореньков Ваня, Шаповалов Сергей, Радкевич Михаил, Степура Володя, за ним Таращук Сергей, (троих в центре не вспомню), сидят Сосновский Жора и Золотухин Толя, над ним стоит Жук Сергей, потом я, а за мной Янковский Валентин, крайний справа Л... Дима, депутат облсовета

Мы познакомились с ним ближе через увлечение рыбалкой. Он вырос на Синюхе, речку понимал и был почти профессионалом - рыбалка для него была не отдыхом, а скорее работой. Нельзя сказать, что налавливал он очень много, но на семью и многочисленных родственников хватало. При его невысокой зарплате речного капитана это было неплохим подспорьем. Однажды он пригласил меня "на шемайку" - ловить красивую черноморскую сельдь, заходящую на нерест из лимана в Южный Буг. Он отпустил команду, и мы остались на теплоходе вдвоем. Ясно, что мне досталась должность кока. Хотя и постоять за штурвалом он мне тоже милостиво разрешил. Нельзя сказать, что в тот раз нам сильно повезло, но текущие экологические проблемы мы обсудили. И поговорили по душам, насколько позволяла короткая летняя ночь между вечерней и утренней зорькой.

Во второй свой приезд к нему я подарил ему Евангелие, и стал рассказывать про открывшийся мне недавно смысл жизни. "Есть нечто большее, Серега, - убеждал я его,- в этой жизни есть смысл, и это главнее, чем экология." И еще объяснял про вечность, про Иисуса Христа, про Божий суд для всех лжецов. Он стоял за штурвалом, покуривал и молча поглядывал на меня. "Крыша у тебя поехала, ВиктOр!"- говорил его сочувственный взгляд.

Между тем, время летело. Я приглашал его к себе на дачу, мы поменялись лодками (ему на "Чибисе" не хватало резиновой), вместе участвовали в экспертизах, советах, заседаниях. Его все больше увлекала политика, "Рух", он посылал телеграмму во время переворота 91-го года Ельцину, защищал деревьями речные откосы, писал статьи. Что я еще могу сказать точно - подаренное мной Евангелие он почитывал.

Однажды, ремонтируя на краю дороги свой мопед, он был сбит пьяным водителем. Найдя его в больнице со сломанной ногой, я поинтересовался подробностями. "Я ничего не помню, - отвечал он, - удар - и я лечу. Поднимаюсь вверх, вокруг меня темное звездное небо. Затем начал падать. Открываю глаза, и вижу перед самым носом на асфальте осколки стекла, еще качаются от удара". "Ну, Серега, на небо попадешь!"- сказал я ему тогда.

Такая насыщенная переживаниями жизнь никому не проходит даром. Нет, не инфаркт - профзаболевание больших начальников советской эпохи, сразило его. Дала знать о себе все та же язва. Когда начали подступать уже знакомые ему боли (это как на струне играют, рассказывал он), кто-то посоветовал ему местного экстрасенса. А тот обнадежил: "Вылечу. Три месяца походи на сеансы и все будет в порядке. Только не иди к врачам - зарежут". И Сергей поверил. Через месяц боль утихла. Помогло, решил он, и перестал к нему ходить. Но ровно через три месяца боль возобновилась и стала еще мучительней. Он попал в тупик. К кому теперь обращаться за помощью?

И он приехал ко мне. Когда я пришел домой, он лежал в комнате боком на полу. "Так легче. Ничего, сейчас пройдет"- пояснил он мне. В тот раз я долго объяснял ему про экстрасенсов, какой силой они снимают боль. Про покаяние и примирение с Богом. Наконец, посоветовал немедленно идти сдавать анализы, что он и сделал.

В следующий приезд он был еще мрачнее. В областной больнице на импортном томографе установили: в желудке язва размером с пятак. Операция на дважды резанном желудке очень рискована. А если ее и сделать, то останется он полным инвалидом - в руки можно брать не больше 2 кг. Для него, трудяги, это было хуже всего. Все равно, что живым - за борт.

"Знаешь, Серега, я не могу тебя вылечить. Я могу попросить об этом Господа Бога. Но ты ведь с Ним не в ладах. Послушает Он меня? Ты все же разберись с Ним". Я дал ему Евангелие и ушел на ночную смену. А утром он встретил меня сообщением:

- А знаешь, я молился Богу!
- О чем же ты молился?
- А вот если Он есть, пусть снимет мне боль.
- Ну и...
- Ничего, боль осталась.

Я улыбнулся. Написано так: "Надобно, чтобы приходящий к Нему веровал, что Бог есть".

- А я еще по-другому молился.
- Как же?
- Если Ты есть, сделай мне боль еще сильнее.
- Сделал?
- Нет.
- Видимо, Он уже все сказал тебе раньше, через меня. А ты не хочешь признать свои грехи и покаяться в них. Это ж ясно.

Многие больные в подобных ситуациях охотно соглашаются произнести любые слова вроде заклинаний, лишь бы только не болело. Сергей был не того сорта. Он не хотел кривить душой. Мы еще не один час беседовали с ним, прежде, чем он произнес слова:

- Боже, прости меня, грешника, ради Иисуса Христа.

И я рад, что довелось услышать их. И верю, что они были искренни. Не было ни грома, ни ангела с неба. Была просто вера. Но я узнал об этом намного позже. А тогда боль немного утихла, и он уехал в свой город. И это была наша последняя встреча. Через 6 месяцев Сергея не стало. Трижды за это время по пути от родителей я заезжал к нему домой. Хотелось узнать, что с ним, но дома его не было. На мои вопросы о здоровье родные отвечали: "Да ничего, нормально." "Операция была?" "Нет." Странно все это выглядело. Открытая язва с пятак - и никакой операции, жив-здоров, ходит на работу.

Телеграмма пришла неожиданно: "Загинув Жук С.М. Похорони..."

Выяснилось, что вознесенский "Рух" затеял суд по фальсификации коммунистами итогов очередных выборов. Надо ли объяснять, какую сторону защищал суд? И надо ли говорить, как переживал это Сергей? Его всегда возмущала неправда.

После суда он поехал на дачу на своем мопеде "Карпаты". И вряд ли мог думать о чем другом, кроме суда. Задумавшись, так и свернул налево, на сто раз езженный проселок. А смерть неслась за ним следом на "Жигулях", со скоростью 80 км/час обгоняя огорченного мотоциклиста. И добавился еще один невзрачный обелиск на обочине.

Скромные похороны на Вороновском кладбище. Немногочисленные друзья, родственники, руховцы, "зеленые". Они, ораторы и митинговщики, молчали. Я прочитал из Библии, из последней главы книги Екклесиаста прекрасные слова о переходе в вечность. И обратился к живым: мы не знаем, когда закопают нас. К этому надо готовиться уже сегодня. "И возвратится прах в землю, чем он и был; а дух возвратится к Богу, Который дал его." И закончил: "Помни Создателя твоего в дни юности твоей, доколе не пришли тяжелые дни".

А на душе у меня было тяжело. Я не знал, действительно ли он примирился с Богом, в царство ли небесное улетела его душа.


Строительство Константиновской ГЕС-ГАЕС, которое мы остановили вместе с Сергеем

Оставаться на поминки не хотелось. Я давно заметил, что покойников у нас очень любят. Гораздо сильнее живых. И если хочешь услышать лестные отзывы о себе, послушай, что говорят на твоих похоронах. Где-то я встречал описание подобного случая с имитацией собственных похорон. И я попросил его товарища Володю Степуру отвезти меня на автовокзал. Ожидая автобуса, мы беседовали в его машине.

- А знаешь, - сообщил он, - Сергей поверовал Богу.
- Откуда ты знаешь?- засомневался я.
- А он говорил мне "Бог мене врятував".

Слава тебе, Господи, что Ты спас его! Ибо Ты сказал: "Приходящего ко Мне не изгоню вон."

Царство ему небесное!

Бюллетень "ПЛ" ХПГ, №25 1-15 сентября 2002 г.
Газета «До и После Рождества Христова», №2 март 2005 г.