Ковалевский плацдарм

15 марта

4 ГСД: ворвалась в Новую Одессу, заняла ее восточную часть.
394 СД: овладела центром Новой Одессы.

18 марта

4 ГСД: в 20.00 Южный Буг форсировали 2 полка на Ткачевку.
394 СД: овладела с. Троицкое, откуда должна была форсировать Южный Буг на Андреевку-Эрделево. Форсирование начал в ночь на 19 марта отряд

19 марта

394 СД: Андреевка-Эрделево, к 3.00 Коновалов завершил форсирование, пройдя по плавням 1 км, разрезав проволочные заграждения в 6 кольев. В 5.30 отряд застал противника врасплох и через час очистил Андреевку-Эрделево. К вечеру на плацдарме сражались уже 810-й и 815-й СП. На трофейных лодках сюда переправили 33 орудия разного калибра и все контратаки противника с артиллерией и танками отбили. Дивизия плацдарм удержала. В дальнейшем на плацдарм переправились дивизии 8-й гвардейской и 46-й армий, которые не смогли удержать плацдарм в Ковалевке
4 ГСД: заняли Ткачевку и коммуну Джон Рид. Но артиллерию переправить на плацдарм не удалось из-за отсутствия переправ.
79 ГСД: в 10.00 216 гв. СП начал форсировать Южный Буг и сходу овладел Ковалевкой. Во время форсирования погибли командиры 216-го и 227-го полков гв. майор В.М. Заика и гв. подполковник А.Ф. Тимошенко.
40 ГСД: Два полка дивизии форсировали Южный Буг в р-не с. Ткачевка, овладели селом и северной окраиной Ковалевки, затем продвинулись к коммуне Джон Рид (с. Суходолье). К исходу дня "около полка пехоты и 15 танков противника при воздушном налете контратаковали в стыке 111-го и 116-го гв. стр. полков на южную часть Ткачевки". Боеприпасы доставить стало невозможным. Части дивизии упорно сопротивлялись, но силы оказались неравными.
27 ГСД: в 23.00 83-й и 76-й ГСП начали форсирование реки севернее Ткачевки.
74 СД: дивизия сосредоточилась частично в Воронцовке, частично в Новой Одессе и юго-западнее ее.
39 СД: вышла к Южному Бугу

20 марта

27 ГСД: в Ткачевке в 9.00 противник контратаковал части дивизии, но контратаки были отбиты.. "в 16.00 ворвались танки противника. Расстреливая в упор дома с нашими бойцами прямой наводкой." Потери дивизии за 20 марта - убитыми 8, ранеными 92 человека.
79 ГСД: все полки переправились в село Ковалевка, а в 11.20 противник ворвался на западную окраину Ковалевки, потеснил соседей справа от Ткачевки. "До 15 танков сосредоточили огонь по правому флангу 227-го гв. СП в районе северной окраины Ковалевки. Авиация противника в течении дня бомбила западную окраину Касперовки и боевые порядки частей дивизии на плацдарме".
39 СД: начала форсирование Южного Буга на юго-восточную окраину Ковалевки и к 16-00 полностью переправилась на правый берег у Ковалевки, кроме артиллерии. Но противник с танками и артиллерией, при поддержке самолетов, сильно контратаковал позиции дивизии
4 ГСД: Ткачевка, противник подтянул большое число пехоты с танками. На 11-й ГСП бросил 15 танков и САУ, артиллерию и авиацию.
40 ГСД: В с. Ткачевка, переправился и 116-й полк. Но, понимая значение плацдарма, противник подтянул резервы и начал контратаковать наши позиции. "С 19 по 21марта 1944 г. дивизия потеряла убитыми и потерявшимися без вести 725 чел."
74 СД: готовилась к форсированию Южном Буге (плоты, пристани, 2 троса перетянуты через реку).
88 ГСД: переброшена на Ковалевское направление.

21 марта

4 ГСД: Ткачевка, в 4.00 немцы перешли к контратакам на всех участках дивизии, потеснили левого соседа - 40-ю ГСД: и заняли Ковалевку". К исходу дня противник подбросил резервы. Части дивизии отошли в плавни юго-восточнее Ткачевки. Бойцы дрались до последнего патрона. Погиб комдив Кухарев, начальник связи дивизии гв. капитан С.П. Смирнов, начальник разведки ст. лейтенант Я.Е. Зайцев, смертельно ранен командир 8-го ГСП подполковник И.А. Кишко и еще 39 офицеров, ранен зам. комдива по политчасти полковник Н.В. Ляпунов, зам. комдива полковник Есуков и др. Учитывая большое превосходство врага, командир 31-го ГСК приказал отвести дивизию на левый берег Южного Буга.
39 СД: Контратаки противника у Ковалевки продолжались с 6.00 до 12.00 - 15 контратак, одна за другой. Рукопашные схватки за Ткачевку. Наши потери: убито 30, ранено 109 человек".
27 ГСД: части дивизии, переправив на плоту 9 орудий и снаряды, перешли в наступление на Ткачевку. Но успеха в продвижении не было. Из Ткачевки вели огонь 13 немецких танков, 12-15 самолетов штурмовали район переправы.
236 СД: получила приказ форсировать Южный Буг из Троицкого. В 16.30 дивизия форсировала Южный Буг южнее Андреевки - Эрделево - Михайловские хутора на плацдарм, удерживаемый 394-й дивизией
88 ГСД: в 22 часа первая разведгруппа дивизии начала форсирование Южного Буга. Но положение оказалось слишком тяжелым. Артиллерии в боевых порядках полков не было кроме одной 45-мм пушки и 7 минометов.

22 марта

74 СД: в 6.00 началось форсирование на Ткачевку. "В ночь на 22 марта 240 ГСП форсировал Южный Буг, наступая в направлении Ковалевки.
88 ГСД: Ковалевка, "...к 6.00 двумя полками переправились на правый берег. 269 гв. СП находится в плавнях по пояс в воде на протяжении 15 часов. Такое же положение и 271-го гв. СП" И далее: "уровень воды в плавнях непрерывно поднимается. Генерал Панков решил приостановить наступательные действия". Общие неудачи советских войск на Ковалевском участке плацдарма заставили командование дивизии отвести ее на Новоодесский берег Южного Буга.
27 ГСД: вода в Южном Буге поднялась за сутки на 80 см, затопила плавни и боевые порядки частей дивизии в Ткачевке.
79 ГСД: Ковалевка, до 16.00 противник смял боевые порядки 227-го и 216-го гв. СП. Остатки дивизии отошли в плавни, а затем переправились на левый берег Южного Буга. Обсушились и снова попытались закрепиться в Ковалевке, но удержаться не удалось.
236 СД: Буг южнее Андреевки - Эрделево, авиация противника совершила 43 самолетовылета. В контратаках участвовало 13 танков
4 ГСД: сосредоточилась на восточной окраине Новой Одессы. За 19-21марта дивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 663 человека. Командование принял К.Д. Парфенов.

23 марта

74 СД: с. Ткачевка. Ночью полк был снят с занимаемого рубежа, переправился обратно в Новую Одессу. До 25 марта дивизия восстанавливала силы в Новой Одессе
27 ГСД: к 6.00 на плацдарм в Ткачевке переправлена артиллерия и к 22.00 личный состав всех полков. В дивизии осталось 103 активных штыка. Она выведена в Женево-Криворожье
60 СД: дивизия приняла позиции от 48 ГСП по левому берегу Южного Буга, получила пополнение и начала подготовку к форсированию реки на участке от Арнаутовки до Белоусовки. У каждого стрелкового полка был свой участок форсирования. Главная задача состояла в отвлечении внимания противника и облегчении положения наших дивизий на Ковалевском плацдарме.
39 СД: по приказу командования СК отведена на восточный берег.
40 ГСД: приказом командования была выведена на восточный берег в р-н Новой Одессы, Касперовки перегруппировалась

24 марта

79 ГСД: части дивизии были отведены на переформирование, а затем переправились на Андреевский участок плацдарма, который был удержан 394-й и 236-й СД
4 ГСД: дивизия вышла из Новой Одессы в Новую Украинку, Новопавловку. В районе Белоусовки переправилась на правый берег Южного Буга и наступала на Березовку.

25 марта

40 ГСД: переправилась на Андреевский участок плацдарма, удерживаемый 394-й СД.
82 ГСД: в Новой Одессе дивизия приготовилась к переправе через Южный Буг (на 20 марта в дивизии всего было 626 чел)

26 марта

60 СД: полки дивизии форсировали Южный Буг, завязали бои на плацдармах в Дмитровке, Новопристани.
82 ГСД: ночью-утром форсировала реку в Андревку-Эрделево, коммуну Джон Рид и активно включилась в бои за плацдарм. Несмотря на малочисленность, (325 активных штыков) преследовала отступавшего противника через Ясную Поляну, Шпеер, Рорбах...
394 СД: перешла в наступление на Одессу.

28 марта

88 ГСД: возобновила форсирование реки и на следующий день уже вела бои в Ткачевке.
39 СД: получив пополнение, дивизия переправилась на правый берег и наступала на Одессу.

30 марта

236 СД: закончила сражаться на плацдарме южнее Андреевки-Эрделево, отражая многочисленный контратаки противника. За март потеряла 626 человек убитыми и 2903 ранеными.

2 апреля

27 ГСД: выступила на ст. Сербка Одесской области.

Участие частей в боях за Ковалевский плацдарм

39 СД

19 марта вышла к Южному Бугу, а на следующий день начала форсирование его на юго-восточную окраину Ковалевки и к 16-00 полностью переправилась на правый берег, кроме артиллерии. Но противник с танками и артиллерией, при поддержке самолетов, сильно контратаковал позиции дивизии. "Контратаки противника продолжались с 6.00 до 12.00 - 15 контратак, одна за другой. Рукопашные схватки за Ткачевку. Наши потери: убито 30, ранено 109 человек". Пришлось 23 марта по приказу командования СК отвести эту дивизию на восточный берег. 28 марта, получив пополнение, дивизия переправилась на правый берег и наступала на Одессу.

74 СД

19 марта дивизия сосредоточилась частично в Воронцовке, частично в Новой Одессе и юго-западнее ее. 20 марта готовилась к форсированию Южном Буге (плоты, пристани, 2 троса перетянуты через реку. 22 марта в 6.00 началось форсирование на Ткачевку. "В ночь на 22 марта 240 ГСП форсировал Южный Буг. Наступая в направлении Ковалевки. На следующую ночь полк был снят с занимаемого рубежа, переправился обратно в Новую Одессу. Рядовой 240 ГСП Сесь Самойло Федорович вел огонь из пулемета, был ранен, но вел огонь в упор. Танк противника раздавил пулемет. Погиб и Сесь. Санитарка Шашлова, будучи раненой, ушла с плацдарма последней, организовав эвакуацию раненого". До 25 марта дивизия восстанавливала силы в Новой Одессе

236 СД

21 марта получила приказ форсировать Южный Буг из Троицкого. В 16.30 21 марта дивизия форсировала Южный Буг южнее Андреевки - Эрделево - Михайловские хутора на плацдарм, удерживаемый 394-й дивизией. До 30 марта сражалась на плацдарме южнее Андреевки-Эрделево, отражая многочисленный контратаки противника. За март потеряла 626 человек убитыми и 2903 ранеными. Только "22 марта авиация противника совершила 43 самолетовылета. В контратаках участвовало 13 танков".

60 СД

23 марта дивизия приняла позиции от 48 ГСП по левому берегу Южного Буга, получила пополнение и начала подготовку к форсированию реки на участке от Арнаутовки до Белоусовки. У каждого стрелкового полка был свой участок форсирования. Главная задача состояла в отвлечении внимания противника и облегчении положения наших дивизий на Ковалевском плацдарме. 26 марта полки дивизии форсировали Южный Буг, завязали бои на плацдармах в Дмитровке, Новопристани.

40 ГСД

19 марта два полка дивизии форсировали Южный Буг в р-не с. Ткачевка,. овладели селом и северной окраиной Ковалевки, затем продвинулись к коммуне Джон Рид (с. Суходолье). 20 марта переправился и 116-й полк. Но,. понимая значение плацдарма, противник подтянул резервы и начал контратаковать наши позиции. Уже к исходу 19 марта "около полка пехоты и 15 танков противника при воздушном налете контратаковали в стыке 111-го и 116-го гв. стр. полков на южную часть Ткачевки". Боеприпасы доставить стало невозможным. Части дивизии упорно сопротивлялись, но силы оказались неравными. "С 19 по 21 марта 1944 г. дивизия потеряла убитыми и потерявшимися без вести 725 чел." Приказом командования 23 марта она была выведена на восточный берег в р-н Новой Одессы, Касперовки перегруппировалась и 25 марта переправилась на Андреевский участок плацдарма, удерживаемый 394-й СД.

82 ГСД

На 20 марта в дивизия всего было 626 чел. В Новой Одессе дивизия приготовилась к переправе через Южный Буг и в ночь с 25 на 26 марта форсировала реку в Андревку-Эрделево, коммуну Джон Рид и активно включилась в бои за плацдарм. Несмотря на малочисленность, (325 активных штыков) преследовала отступавшего противника через Ясную Поляну, Шпеер, Рорбах...

88 ГСД

20 марта переброшена на Ковалевское направление. 21 марта в 22 часа первая разведгруппа дивизии начала форсирование Южного Буга. Но положение оказалось слишком тяжелым. Артиллерии в боевых порядках полков не было кроме одной 45-мм пушки и 7 минометов. Из опердонесения: "...к 6.00 двумя полками переправились на правый берег. 269 гв. СП находится в плавнях по пояс в воде на протяжении 15 часов. Такое же положение и 271-го гв. СП" И далее: "уровень воды в плавнях непрерывно поднимается. Генерал Панков решил приостановить наступательные действия". Общие неудачи советских войск на Ковалевском участке плацдарма заставили командование дивизии отвести ее на Новоодесский берег Южного Буга. 28 марта она возобновила форсирование реки и на следующий день уже вела бои в Ткачевке.

4 ГСД

15 марта ворвалась в Новую Одессу, заняла ее восточную часть. 18 марта в 20.00 Южный Буг форсировали 2 полка на Ткачевку. 19 марта заняли это село и коммуну Джон Рид. Но артиллерию переправить на плацдарм не удалось из-за отсутствия переправ. "20.03.44 противник подтянул большое число пехоты с танками. На 11-й ГСП бросил 15 танков и САУ, артиллерию и авиацию. В 4.00 немцы перешли к контратакам на всех участках дивизии, потеснили левого соседа - 40-ю ГСД и заняли Ковалевку". К исходу дня противник подбросил резервы. Части дивизии отошли в плавни юго-восточнее Ткачевки. Бойцы дрались до последнего патрона. Погиб комдив Кухарев, начальник связи дивизии гв. капитан С.П. Смирнов, начальник разведки ст. лейтенант Я.Е. Зайцев, смертельно ранен командир 8-го ГСП подполковник И.А. Кишко и еще 39 офицеров, ранен зам. комдива по политчасти полковник Н.В. Ляпунов, зам. комдива полковник Есуков и др. Учитывая большое превосходство врага, командир 31-го ГСК приказал отвести дивизию на левый берег Южного Буга и сосредоточиться на восточной окраине Новой Одессы. За 19-21 марта дивизия потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 663 человека. Командование принял К.Д. Парфенов. 24 марта дивизия вышла из Новой Одессы в Новую Украинку, Новопавловку. В районе Белоусовки переправилась на правый берег Южного Буга и наступала на Березовку.

394 СД

15 марта дивизия овладела центром Новой Одессы. 18 марта - с. Троицкое, откуда должна была форсировать Южный Буг на Андреевку-Эрделево. Форсирование начал в ночь на 19 марта отряд из 85 разведчиков под командованием капитана Коновалова. "Погода была трудная, снежная пурга, сильный северо-восточный ветер относил лодки в юго-западном направлении". К 3.00 Коновалов завершил форсирование, пройдя по плавням 1 км, разрезав проволочные заграждения в 6 кольев. В 5.30 отряд застал противника врасплох и через час очистил Андреевку-Эрделево. К вечеру на плацдарме сражались уже 810-й и 815-й СП. На трофейных лодках сюда переправили 33 орудия разного калибра и все контратаки противника с артиллерией и танками отбили. Дивизия плацдарм удержала. В дальнейшем на плацдарм переправились дивизии 8-й гвардейской и 46-й армий, которые не смогли удержать плацдарм в Ковалевке. 26 марта они перешли в наступление на Одессу.

79 ГСД

19 марта в 10.00 216 гв. СП начал форсировать Южный Буг и сходу овладел Ковалевкой. Во время форсирования погибли командиры 216-го и 227-го полков гв. майор В.М. Заика и гв. подполковник А.Ф. Тимошенко. 20 марта все полки переправились в село, а в 11.20 противник ворвался на западную окраину Ковалевки, потеснил соседей справа от Ткачевки. "До 15 танков сосредоточили огонь по правому флангу 227-го гв. СП в районе северной окраины Ковалевки. Авиация противника в течении дня бомбила западную окраину Касперовки и боевые порядки частей дивизии на плацдарме". До 16.00 22 марта противник смял боевые порядки 227-го и 216-го гв. СП. Остатки дивизии отошли в плавни, а затем переправились на левый берег Южного Буга. Обсушились и снова попытались закрепиться в Ковалевке, но удержаться не удалось. 24 марта части дивизии были отведены на переформирование, а затем переправились на Андреевский участок плацдарма, который был удержан 394-й и 236-й СД.

27 ГСД

19 марта 1944 г в 23.00 83-й и 76-й ГСП начали форсирование реки севернее Ткачевки. В 9.00 20 марта противник контратаковал части дивизии, но контратаки были отбиты.. "в 16.00 в Ткачевку ворвались танки противника. Расстреливая в упор дома с нашими бойцами прямой наводкой." Потери дивизии за 20 марта - убитыми 8, ранеными 92 человека. "21 марта части дивизии, переправив на плоту 9 орудий и снаряды, перешли в наступление на Ткачевку. Но успеха в продвижении не было. Из Ткачевки вели огонь 13 немецких танков, 12-15 самолетов штурмовали район переправы". 22 марта 1944 г. вода в Южном Буге поднялась за сутки на 80 см, затопила плавни и боевые порядки частей дивизии. 23 марта к 6.00 на плацдарм переправлена артиллерия и к 22.00 личный состав всех полков. В дивизии осталось 103 активных штыка. Она выведена в Женево-Криворожье, а 2 апреля выступила на ст. Сербка Одесской области.

Комментарии

Создается впечатление, что у советского командования никаких операций или оперативных замыслов по преодолению "Бугского вала" не было. Слово "операция" встречается за этот период только по отношению к Березнеговатско-Снегиревской (окружение 6-й армии вермахта), и далее - Одесской и Ясско-Кишеневской.
Судя по началу и ходу боевых действий, преодоление "Бугского вала" намечалось с ходу, на плечах отступающего противника. Тактика вполне оправданная в условиях неорганизованного выхода из окружения частей 6-й армии вермахта, но очень сомнительная в случае преодоления заранее укрепленных оборонительных позиций (следы окопов и блиндажей "Бугского вала" в скальных породах сохранились и 63 года спустя).
Совершенно непонятно, почему практически каждая СД пыталась переправиться самостоятельно, хотя напротив Троицкого все это время 394 СД удерживала плацдарм у Андреевки. Я предполагаю, что причиной было то, что за захват плацдарма командиру давали звезду Героя - Б.В.

Воспоминания очевидцев

Весной 1944 года наши войска уже напротив нашего села стояли, в Новой Одессе. Немцы, пытаясь закрепиться на нашем берегу, стали на рытье окопов нас гонять, как на работу. В конце недели они за это людям зарплату марками платили, иногда вместо денег они вещами расплачивались - выстроят нас, помню, в очередь возле огромных баулов с одеждой всякой и каждому что-нибудь дают. Мамке твоей они платье крепдешиновое дали, Анюте – кофту шерстяную, а деду Ване ботинки на деревянной подошве выдали.

Пригоняли сюда откуда-то и пленных наших солдат. Работая, мы разбивались на маленькие бригады, по три - четыре человека, и старались, чтобы в такой бригадке все близкие люди были вместе. План на человека при рытье противотанкового рва был такой: три метра в ширину, три метра в длину и метра два в глубину. Рыли окопы мы целый день, а сверху, вдоль окопов, постоянно немцы ходили с автоматами, собаками и длинными палками в руках: кто плохо работал, того они тут же могли этой палкой по голове стукнуть, а могли и избить человека до полусмерти - наглые они были, сволочи! ...

Весной 1944 года, наши войска уже к форсированию реки готовились, все чаще над нашим селом стали наши и немецкие самолеты летать. А буквально перед самым наступлением наших войск – где-то в середине марта, наш староста С. Николай Петрович, вместе с полицаем Васей В., все наши хаты обошли и сказали нам, чтобы мы покинули село, что находиться в селе будет очень опасно, что оно будет обстреливаться и с того берега - со стороны красных, и с этой стороны - тоже. ...

Тогда... март месяц был – еще было очень холодно и, как назло, в те дни сначала снег шел, а потом дождь зарядил - он почти каждый день лил как из ведра. Намучились мы тогда в поле так, что не передать словами: промокшие до ниточки – мы от холода трястись не переставали, даже про голод мы тогда не думали, а думали только о том, как бы чем согреться. А детишки наши, синие от холода и голода сидели, плакали и капризничали - женщины их своими тряпками закутывали, успокаивали, а сами словно мумии, были.

А в тот страшный день,- после минутной паузы продолжала баба Киля свой рассказ,- захлебнулось наступление наших войск. Если бы ты знал, внучек, сколько наших солдат у этого села тогда полегло. Боже,… как же плохо было организовано наше наступление тогда,… разве ж так можно?!.. Баба Киля вновь стала горестно раскачиваться из стороны в сторону.

Как я уже говорила, март месяц тогда стоял, снежная метель где-то до середины месяца продолжалась, лед только сошел, и холодная вода по плавням разлилась. Потом дожди проливные холодные начались. Вдоль всего берега немцами были разбросаны «ежи» с колючей проволокой, а за селом, на возвышенности, была установлена их артиллерия. Немецкие пулеметчики находились в своих укреплениях вдоль всего берега, а наши генералы хваленные, словно не зная об этом, тысячами гнали наших несчастных солдат в ледяную воду и на немецкие пулеметы, словно скот на убой. Хоть бы они самолет какой-нибудь паршивенький прислали тогда, что ли… В том сражении, почему-то, только немецкие самолеты беспрепятственно в небе летали, бомбили они наших солдат да из пулеметов своих их свинцом поливали. Такое впечатление складывалось, что нашей авиации до этого вообще нет никакого дела - бои тогда тут дней десять продолжались и ни разу сюда, ни один наш советский самолет не прилетел и не помог нашим солдатам через речку переправиться. Почти все наши солдаты тогда там, в реке и в плавнях полегли, а тем, кто и смог на берег выйти, сражаться с немцами практически нечем было, они в отчаянии даже на немцев врукопашную бросались, но, разве же можно с голыми руками немцев победить?!

Они потом, вот как семечки, высыпанные из мешка на пол, вокруг села мертвыми лежали. Такое, внучек, если своими глазами не увидишь, то даже представить невозможно – это несовместимо с человеческим воображением. А когда в село еще и немецкие танки вошли, наши солдатики стали беспомощно в хатах прятаться, а многие тогда, спасаясь, в плавни побежали. Они часами в ледяной воде вынуждены были сидеть в надежде на помощь, но так они ее и не дождались - перестреляли их всех немцы, как беспомощных щенят. А вон там, - баба Киля рукой показала в сторону въезда в село,- есть балка - Зарубана она называется,… так там, внучек, были не просто убитые наши солдаты – там была каша из наших убитых солдат, такое лучше и не видеть. А река в те дни красной от человеческой крови была. Потом еще года два мы боялись в воду войти – опухшие трупы наших солдат по реке плавали, а таких огромных раков, как в те годы - отъевшихся на трупном мясе, я еще никогда в жизни не видела. Я до сих пор не могу без отвращения смотреть на них.

После того, как наступление наших войск захлебнулось, - после продолжительной паузы вновь продолжила свой рассказ баба Киля, - немецкие автоматчики стали село прочесывать, в каждую хату они тогда заходили: спрятавшихся наших солдат искали, и в те хаты, в которых наши солдаты беспомощно прятались – танки из своих орудий в упор стреляли. Куски разорванных наших солдат по всей улице мы потом собирали.

А в тот день, когда немцы наших солдат по хатам искали, они и у отца ее – Пети, двух наших раненных солдат, спрятанных им под кроватью, нашли – я тебе уже рассказывала об этом, помнишь? Застрелили немцы тогда и Петю и тех двух солдатиков наших, а им тогда не больше шестнадцати лет было,… совсем дети.

А спустя какое-то время, когда наша артиллерия начала обстреливать из Новой Одессы наше село, снаряд в эту, Петину землянку попал – вдребезги там все разлетелось. Много тогда хат было уничтожено, и хорошо еще, что нас тогда немцы предупредили об опасности и все жители села покинули его,… можно только догадываться о том, что было бы со всеми нами, если бы мы не ушли тогда в степь. ...

Потом наши войска опять наступление начали. В тот день, наша артиллерия из Новой Одессы прямо по селу стреляла, вокруг нашей хаты взрывы несколько часов не утихали. А мы, как только обстрел начался, деда Ваню в погреб перенесли, и там сидели до тех пор, пока тишина не наступила. Я до сих пор не могу забыть, как в небе сначала возникает надрывающийся, приближающийся с неимоверной быстротой рев, а потом рядом с нашим погребом раздается оглушительный взрыв. Вслед за этим откуда-то издалека вырастает второй захлебывающийся воем звук, он длится несколько секунд и вновь – оглушительный грохот. Потом появлялся звук от полета следующего снаряда… Слышать это было просто нестерпимо, а земля вокруг нас так гудела и дрожала, что, казалось, потолок в погребе вот-вот обрушится. У меня было такое ощущение, что я схожу с ума. Обнявшись, мы забились в угол погреба и молили Бога только об одном: чтобы все это быстрее закончилось. С нами тогда и тот солдатик, что постарше, в погребе лежал – мучился. Мы с него всю мокрую от дождя и крови форму сняли, перемотали простынями и тряпками укутали, давала я ему и те таблетки, что немецкий врач деду Ване принес, но его все равно продолжало трясти, временами он дико кричал от боли, потом он сознание терял, горел и метался в бреду. Фамилии я его не знаю, а на руке у него была наколка с именем: «Петя». Мы его потом нашим солдатам передали, и его в лазарет отнесли. Я не знаю, жив ли он остался тогда,… но, скорее всего, что нет - слишком тяжелые раны были у него. А в углу погреба лежал, уже умерший к тому времени, тот молоденький солдатик, что без руки был. Анечка ему тоже жгут на обрубок наложила, чтобы кровь остановить, пытались мы его и в чувство привести, но все напрасно – умер он, так и не придя в сознание, бедняжка.

К счастью, в тот страшный день немцы отошли от села, и нашим войскам удалось на нашем берегу закрепиться, – после продолжительной паузы вновь продолжала свой рассказ баба Киля, - наверное, на этот раз у фашистов патронов на всех наших бедных солдатиков не хватило - их тут тысяч десять полегло, не меньше, а раненых наших солдат было, наверное, еще больше.

Баба Киля сказала мне о том, что после отступления немецких войск, местными жителями села, привлеченными к тому, чтобы собрать и захоронить всех убитых солдат, было обнаружено всего лишь до десятка убитых немецких солдат – это повергло меня в шок.
- Как, - не в силах сдерживать себя, воскликнул я тогда, - убитых наших солдат было около десяти тысяч, а немцев - всего лишь до десяти человек?!..
- Нет,… - попыталась уточнить свои слова баба Киля.
- Я сказала о том, что когда немцы отступили, и мы стали собирать вокруг села всех убитых и раненных, то мы нашли всего лишь человек десять немецких солдат. Может, их было и больше, но мы их не видели, и вряд ли при отступлении немцы унесли всех их с собой - я думаю, что им было не до этого. А раз так, то хотя бы примерно можно сравнить их потери с нашими: соотношение это, как я надеюсь, ты понимаешь - чудовищно! А наших убитых солдат мы почти три месяца вокруг села и по плавням собирали и стаскивали туда, где сейчас братская могила находится.
- Тут, - баба Киля кивнула в окно в сторону улицы,- мимо нашей хаты поток с растерзанными в клочья солдатами несколько месяцев не прекращался - их на телегах все везли и везли,… даже верблюда для этой работы откуда-то пригнали. А мы, женщины, целыми днями рыли огромные ямы, раздевали убитых до нижнего белья и по пятьдесят - шестьдесят - семьдесят человек в каждой яме укладывали. Помню, мы те ямы рыть не успевали, а погибших солдат все прибавлялось и прибавлялось,… их рядками укладывали, в ожидании, когда до них очередь дойдет. Запах тления тут был невыносимый. Это был ужас!
- А хоронили без гробов?
- Да.
- А раздевали их зачем? - удивленно спросил я.
- Ой, внучек,… ты такие вопросы задаешь, - нервно бросила баба Киля и после небольшой паузы, она раздраженно ответила, - одевать наших солдат не во что было, вот зачем! Это в кино наших солдат красивыми и чистенькими показывают, а на самом деле, вид их тогда был совсем другим… Помню, перед приходом наших войск немцы по нашему селу бродили да на мотоциклах раскатывали, все солдаты их были в добротной форме, чистенькие, откормленные, с автоматами все, а на наших солдат смотреть было больно: в обмотках, ободранные, замученные, голодные, с тяжеленными винтовками и с патронами по несколько штук. А вши их, бедненьких, тогда просто заедали.

А снятую с наших убитых солдат форму, дети наши, за три года подросшие в оккупации и отправленные на фронт, на себя одевали. Да и не только они: мужчин постарше тоже на фронт отправляли тогда – деда Ваню нашего, например.